Нейт не знает, почему так легко согласился отключить Дрю от аппаратов, искусственно поддерживающих в нем жизнь. Он поверил тому, что ему сказали, а врач сказал, что Дрю мертв. Его мозг мертв, мертвее, чем был когда-либо. И это просто его тело, которое искусственно функционирует. Как какая-то раковина без моллюска. Нейту в тот момент почему-то даже не пришло в голову засомневаться, потребовать оставить Дрю на аппаратах, ведь он может быть еще жив, он обязательно должен очнуться. Нейт вырос в этой больнице и верил людям, которые тут работали, потому что их отбирал его отец. Поэтому он не смог вспомнить ни одного случая чудесного возвращения к жизни, не стал искать в интернете рассказы людей, чьи родственники пришли в себя, когда врачи уговаривали отключить их уже давно. Нейт знал, что в больнице многое завязано на деньгах, и, если честно, врачам и правлению куда выгоднее, когда человек остается на жизнеобеспечении. Один день на таких аппаратах стоит огромных денег страховой компании. Не в их интересах было отпускать Дрю, но Нейт отпустил.
Может быть, он был напуган внезапной ответственностью за чужую жизнь, - за чужую смерть - которая свалилась на него, и ему нужно было мнение кого-то взрослее, серьезнее, опытнее в этих вопросах с тем светом. Кто мог ожидать, что когда-то ему придется принимать это решение? Действительно придется быть голосом Дрю с того света? А не как в те разы, когда он был очень бухой и настаивал на звонке какой-то девушке. Право принимать решения за человека, находящегося не в состоянии делать это самостоятельно, по умолчанию принадлежит ближайшему родственнику: родителям или супругу чаще всего. Предполагается, что эти люди имеют на это право, потому что заботятся о человеке и знают его. Никто не задумывается, идя по улице, от имени чьей могилы будет однажды говорить. Вот и Нейт не задумывался. Он любил Дрю и знал его. Кажется, эти были все условия.
Нейт никогда толком не задумывался, сколько доверия нужно испытывать к человеку, чтобы передать ему право решать за себя в случае болезни, комы или вовсе смерти. Отдать свой голос и свою волю в чужие руки. Обычно, это происходит как-то само собой, обычно люди не выбираю своих провожатых на тот свет. Когда они с Дрю оформляли эти документы, Нейт не мог подумать ни о чем естественнее, чем принять эту ответственность. Они ведь знали друг друга всю жизнь, вносили друг за друга залоги в полицейских участках, вытирали чужую блевотину, мерились членами, разбирались в своей ориентации. Почему бы не разобраться в чужой смерти тоже?
Это казалось почти забавным, когда Дрю предложил это, будто это был просто очередной суровый виток настоящей мужской дружбы, где вы вместе охотитесь на кабана, а потом ты стреляешь ему в голову, чтобы облегчить смерть. Родители Дрю были далеко, и не смогли бы приехать быстро, женат он тоже не был, и ему нужен был человек здесь и сейчас, который сможет принимать решения, если что-то случится. Они прошли всю бумажную волокиту, подписали кучу бумаг, показались психологу, и выслушали трижды шутку о том, что им проще было пожениться. Дрю шутил, что кто может быть более удачным ближайшим родственником, если не сын главврача? Дрю просто нужен был человек рядом, который сможет позаботиться о нем. У Нейта сердце сжималось от мысли, что этого человека больше не будет в его жизни. Никогда. Все эти разговоры, что он здесь, с тобой, в твоем сердце и памяти, все это чушь. Нейт даже не подумал, что Дрю можно оставить на аппаратах на случай, если произойдет чудо. Конечно, он не верил во все эти разговоры, что люди живы, пока их помнят.
Нейт помнил все, но это не делало Дрю живым. Сердце Дрю все еще билось, и это тоже не делало его живым. Он был мертв. Очень, чертовски мертв. И Нейт не знал, в какой момент его скорбь станет нездоровой и ему стоит начать волноваться. Сколько нужно скорбеть? Месяц? Три? Дни? Недели? Будет ли он скорбеть меньше, если перестанет общаться с Брайаном? Или наоборот, не имея возможности на чем-то сосредоточиться, он совсем погрязнет в тоске? Вряд ли Дрю доверял решения человеку, который не мог определиться, как ему разобраться с собственной головой и сердцем, не говоря уже о чужих. Может быть, Нейту стоило пойти в какую-то группу поддержки для тех, у кого умерли друзья и родственники? Или супруги? Они были достаточно близки, чтобы Нейт пошёл в группу поддержки для вдовцов? Или, ещё лучше, он мог бы пойти в секту для тех, кто верит, что вместе с органами в человека перемещается часть души донора. И, может быть, у них был бы ритуал по превращению Брайана в Дрю? Понравится ли Дрю новое тело? Предполагалось, что Нейт должен знать ответы на такие вопросы, раз уж он точно знал, можно ли отключать Дрю от аппаратов. На самом деле, ему ещё повезло. Смерть мозга — это очень однозначный диагноз, а вот кома могла стать настоящим испытываем. Слишком много сценариев развития событий, в которых Дрю все ещё был жив. В реальности у Нейта
была больничная палата, и Брайан, который может посмотреть Топ модель по-американски только потому, что Дрю решил сдохнуть раньше времени. Или в самый нужный момент.
— Уверен, подростки все ещё выстраивались в очередь, чтобы пожалеть тебя и влюбиться, — Нейт предполагал, что с отказывающим сердцем сложно выглядеть мокрой мечтой, но даже его скудные коммуникативные способности подсказывали ему, что отвечать «да, должно быть без ужаса на тебя нельзя было смотреть» было некультурно. — Это, конечно, не раковая карта, но все равно тебя бы ждал успех даже с серой кожей.
Возможно, Нейту стоит написать об этом книгу. Назвать ее «Самый нужный момент» и заставлять девочек по всему миру плакать и любить Дрю, хотя всю книгу он будет мертв. Так же, как и всю жизнь Нейта. Не только сейчас. Он будет мертв все будущее, какое бы ни произошло с Нейтом: плохое, хорошее, связанное с Дрю или нет. Теперь есть только Нейт. Может быть, стоит отвезти на свалку тупой Мустанг Дрю и посмотреть, как его превращают в спрессованный куб. Или вовсе сжечь машину. Нейт сделал глубокий вдох и попытался прекратить искать виноватых. Эту стадию он должен был оставить позади.
Наверное, все случилось так, как Нейт рассчитывал. Брайан не смог удержаться и открыл видео на планшете. Нейт забыл, что он ожидал от этого действия, потому что не смог вдохнуть. На экране было одно из типичных для них с Дрю видео. Они занимались чем-то на грани идиотизма и получали от этого удовольствие. Дилдо покачивалось, цепляясь к стене, и вместе с ним раскачивалась нервная система Нейта. Он забыл, что не смотрел ни одного видео с Дрю после его смерти. Не перебирал фотографий. Не оживлял Дрю хотя бы на секунду с помощью электронной памяти. Он замер в кресле, глядя на экран планшета. Люди умеют забывать то, что причиняет им боль. Нейт, конечно, помнил голос Дрю и его лицо, но воспоминания не были настолько острыми, чтобы заставить его сердце кровоточить в один миг. Дрю перестал быть абстрактным комком воспоминаний, он в ожил на экране, напомнив о себе так бесцеремонно, как это всегда делал Дрю. Он был всем, по чему скучал Нейт. Воспоминания, какими бы яркими они ни были, не могли причинить столько страданий, как записанный на видео живой мертвый друг. Нейт думал о том, что почувствует Брайан, увидев это, но совсем задумал подумать о том, что почувствует он сам. Как больно и страшно ему будет заново переживать потерю.
Брайан что-то спросил, но Нейт не слышал. Он резко и хрипло вдохнул и закрыл лицо руками. Он не собирался плакать или что-то такое. Он просто сжался в комок, потерявшись на какой-то момент в свойственной тоске и грусти. Нейт не знал, что делать дальше. Кому рассказывать что-то каждый день, с кем проводить время, на кого полагаться. Он не знал, кто он без Дрю. Любые следующие действия казались неполными, бессмысленными. Если не сможет разделить это с Дрю, то что он будет делать? Если не будет Дрю, то… что? Но Дрю уже нет, и Нейт подумал, что Брайану, должно быть, хуже, и он не обязан терпеть его личные драмы. Нейт и так ворвался в его жизнь и перевернул ее с ног на голову, не хватало ещё сейчас сцены устраивать.
— Да, — сказал Нейт, не отнимая рук от лица. — Да, это Дрю.
