CROSS-O-WHATSOEVER
Он рухнул, осыпав нас каскадом радужных брызг — █████, Великий мост пал, и мы потонули в люминесцирующем тумане. Наши машины взбунтовались, наша логика предала нас, и вот мы остались одни. В безвременном пространстве, с руками холода и их любовными острыми иглами — искрами обратно изогнутых линз.
BIFROST |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » BIFROST » beyond the standard model » it’ll break your heart
it’ll break your heart Два века порознь — это много. Поди вспомни, из-за чего расстались, если общий возраст на двоих почти восемь тысяч лет. Но, возможно, Гефесту есть, о чём напомнить Аресу. А Война слишком легко вспоминает застарелые привычки. В том числе вредные. |
[AVA]http://i.imgur.com/ovMlbHq.gif[/AVA][NIC]Ares[/NIC][STA]easy come, easy go[/STA][SGN]Смерть придет, у нее
будут твои глаза.[/SGN]
Отредактировано Gabriel Reyes (2017-10-29 20:24:12)
После ареста Гальярдо ничего не остаётся, как взять всё в свои руки. С начала века ублюдки почти полностью уничтожили шанс превратить страну в один большой картель. По итогам у Ареса теперь имелось несколько десятков тысяч человек, которые умудрялись ненавидеть друг друга и власти. Через несколько лет после того, как пришлось покинуть тихую Румынию с её междоусобицами, Арес, наконец, начал получать удовольствие от того, что делает. Мексика превратилась в один большой механизм. Проходившие через страну тонны наркотиков на выходе превращались в не очень крупные, но качественные поставки оружия. К концу века, несмотря на желание власти как можно быстрее избавиться от влияния картелей на политику и положение дел в целом, война захватила страну с головой.
Года четыре назад Ньето объявил о том, что война с картелями подходит к концу. Вопиющее количество убийств соревновалось с количеством коррумпированных сотрудников правопорядка и тех, кто отказывался помогать национальной армии в борьбе с поглотившим страну монстром. Война шла на всех уровнях. Государству, решили помощники Ареса, не потягаться с информационной облавой. В начале второго десятилетия нового века в любой крупной социальной сети по всему миру можно было найти хотя бы пару фраз о том, что за херня творится в Мексике. Правительство выставлялось свиньёй, а лидер очередного крупного картеля — волком, раздирающим свиное пузо. Наблюдать за вознёй было интереснее, но куда интереснее — спонсировать что-то намного крупнее.
Холодная война, тянувшаяся между двумя материками, а точнее между двумя странами, притягивала куда как сильнее. Сделать предстояло много, а заключительный акт предполагалось «сыграть» через пару десятков лет или чуть раньше. Сет, выполнявший свою часть уговора вместе с затаившимся Амоном и избалованным Маахесом, почти не смотрел в сторону штатов. И Арес решил не втягивать остальных. В конце концов, кому какое дело, чем он тут занимается. Последний раз с ним связывались только сыновья около десятка лет назад — оба мелких прохвоста воротили какую-то хрень на северной границе США и в Канаде. Марсу оставалось только надеяться на то, что дети не натворят ничего непоправимого, нарушив кампанию.
Гусман, позорно умерший в тюрьме совсем недавно, развязал руки тем, кто давно сидел в тени. После года затишья оставшиеся картели, под чутким и тайным надзором Ареса договорившиеся о перемирии впервые за сотню лет истории Мексики, начали зачистку тех, кто так или иначе мог предать и помешать будущим планам. Асеньо Матарос, управлявший картелем семьи, стал человеком, которым Марс управлял и через которого доносил до своих людей нужные мысли. Кто-то считал Асеньо святым, кто-то записал его в сыновья Санта Муэрты. Арес только усмехался, оставаясь рядом с отцом крупнейшего картеля в стране кем-то вроде личного помощника.
Ему говорят о крупном дельце оружия так, словно открывают прописную истину. Арес зол. Зол по-настоящему. Асеньо радуется, щерит тёмно-жёлтые зубы в улыбке, рассказывает, как хорошо бы было, если бы этот мужик смог выполнить их крупный заказ. «Оружие не из штатов, не пересекавшее границ, ты только представь, Кайлер. Наше собственное оружие» — ещё немного, и пропахшего травой мексиканца порвёт на части от самодовольства. Арес смутно подозревает что-то об этом поставщике и дельце, но отвлекается на вернувшихся из штатов сыновей; успевает только согласовать огромный список и добавить туда лёгкий набросок ножа — такой когда-то хотелось попросить у Гефеста, но руки никак не доходили.
Стоя за большим ангаром, располосованном самодельными стенками на отсеки и ячейки, Арес малодушно думает, что можно бросить всё, отложить планы на пару лет, потому что именно сейчас он готов на это. Как жаль, что боги так далеки друг от друга, что узнают сородичей только по глазам, по взгляду, стоя так близко. Марс отдал бы всё, чтобы найти Гефеста в другой обстановке.
Они не виделись двести семнадцать лет.
— Ньето изойдётся желчью, когда поймёт, что не может отследить очередную поставку, — Матарос готов скулить от счастья. Он смутно напоминает Аресу псинку с извалявшейся шерстью. Кажется, таких любила Афродита в сороковых. Пикинесы или что-то вроде того. Собака, похожая на подставку для ног — зачем такие вообще нужны? — Кайлер, ты только погляди на это. Я же говорил, мы не прогадаем, если обратимся к этому человеку.
— Убавь восторги, мы не заключили договор и, я так полагаю, — вопросительный взгляд на Гефеста (чёрт, он забыл, какое там смертное имя?), — большая часть ещё не готова и мастер ждёт оплаты. — Сигарета тлеет в пальцах, пока Арес, совсем не стесняясь, разглядывает Гефеста.
Сколько времени прошло, а он всё тот же. Улыбка смутно наползает на губы, но Марс держится. Оправляет воротник рубашки и только сейчас особенно остро чувствует себя выделяющимся. Асеньо — в рубашке с коротким рукавом, его люди — в футболках и шортах, кто-то в военной форме старых образцов. Один Арес почти при параде. Солнце печёт нещадно, синоптики обещают проливные дожди следующие две недели, а Марс клал на жару, солнце и плавящийся асфальт там, где он ещё остался. Под взглядом Гефеста ему холодно так, словно он заглянул в гости к Аиду. На задворках сознания смутно шевелится стыдливая попытка извиниться.
[NIC]Ares[/NIC][AVA]http://i.imgur.com/c4zq12U.gif[/AVA][SGN]you bleed so much everything tastes like blood
to you, the world never tasted of something else[/SGN]
Отредактировано Chuck Hansen (2017-01-13 00:15:08)
Последний раз он был в Мексике не так давно, в масштабах его жизни - вчера почти, в очередной раз загнавшийся по семейным делам и ищущий передышки и легких развлечений. В итоге эта дыра стала просто перевалочным пунктом в Боготу, где Гефест по уши, как в грязевой ванне, валялся еще несколько лет в местном мистицизме, курил Зевс знает что и общался с очередным удачливым пареньком. Из той коллекции смертных, к которым когда-нибудь подходили их вышестоящие братья и сообщали, хэй, знаешь, на свете есть настоящие боги, я расскажу тебе, если ты не выдашь. Паренек получил литературную премию, Гефест заржал над его книгой впервые за последние лет десять. Маркес попытался переплюнуть в инцесте его истории с Олимпа — не вышло, но читать все равно занятно. Эдакая энциклопедия по тому, как не надо было себя вести всю свою многовековую жизнь.
Теперь это не точка в маршруте, а пункт назначения, который одинаково ненавидит Дита и обожает Гефест. Жарко так, что он очень быстро бросает все потуги выглядеть цивилизованно, особенно ленится одеваться: и так потеешь до яиц, хоть выжимай, не поможет. По такому радостному поводу жена не вылезает из бассейна, забитого под завязку какими-то бабами, заставляя Гефеста ломать голову, зачем она вообще попросилась в эту поездку, если к делам не присоединяется. Дита последний век ходит балованной неженкой, как будто с новым хорошеньким личиком всосалась еще и чья-то капризность (ага, Гесту ведь мало было). Еще и имя выбрала по-дебильному вычурное, даже с легко ложащимся на язык "Лайла" он никак не может привыкнуть. Такие Лайлы должны чинно ходить по дому с выводком детей и устраивать приемы по сбору бабла, а не высовываться из джипа полуголой, пока они катят по пустыне на полном ходу, и таскать у нового партнера Геста текилу (и жену).
По крайней мере, так Гефест ворчит вслух, сваливая работать к рассвету. Дита ни в одном глазу и скачет по темной комнате с телефоном и бутылкой, у него не готова еще половина заказа, встреча через пять часов, подравнивать бороду до тошноты лень, смачное "пиздец" не кажется полным, чтобы описать ситуацию. Преимущество Геста тут только в том, как фривольно он ведет дела. Деньги им не интересны уже очень давно, лишние связи — это в сотый раз выдумывать объяснение, почему у него за последние лет тридцать у него не прибавилось морщин, только легкий налет заебанности. Асеньо писается в штаны именно от того, что его новый поставщик работает по схеме "появился-сбросил партию-исчез" и не светится под носом у властей, оставляя на месте даже оставшиеся материалы. Из самого криминального у них несовершеннолетний парнишка в подмастерьях и перевес в багаже Диты, в остальном Гефест-Алфи кристально чист. Мастерские и новые рецепты для убийства, которые он изредка бросает то тут, то там, принадлежат особо (не)удачливым людям.
Гефест очень не любит ввязываться в дерьмо, не запоминает больше трех имен зараз и не шатается на встречи ради бессмысленного трёпа. Частенько вообще ездит не сам, но сейчас дело другое: личный заказ лучше отдавать в руки, новое знакомство тем более закрепить пожатием лапы.
- Не ломай окна, они уже открыты, — душно бормочет Дите в шею, целует в мокрый висок, прежде чем уходит — от жары она спит минимум до полудня. Гест сам взмокший уже через три минуты под солнцем, шея смешно загорает, полосит от надетых побрякушек, глаза от красноватой земли тяжело поднять больше, чем на пару минут. Какое-то особое мазохистское удовольствие, особенно вкупе с тяжелым ящиком. Там ничего не гремит, нож завернут особенно любовно, и сомнения, отдавать ли его, болтаются в голове до сих пор. Гефест доделал его уже совсем под утро, в том полубессознательном состоянии, когда руки все делают сами, не чувствуя усталости или недостатка времени. И вылез, разумеется, за рамки эскиза, придирчиво поправив там пару деталей: как будто знакомый почерк править, идеальный во всем, кроме одной злоебучей буквы.
Дурацкое ощущение подтверждается. Гефест кривит губы на очередное человеческое имечко, пожимает руку мерзотному Асеньо и демонстративно отходит в сторону, обделяя второго. Это лицо он не видел, но из-за чужого плеча на него нахально смотрят глаза войны, холодные и привычно колючие. Кто-то из их братьев поэтично говорил, что Гефест, как специалист по стали, очень легко замечает ее отблеск, поэтому и узнает Ареса в любой новой шкуре. Если отправить поэзию к херам, он еще на подходе к ангару чует кровь, сжимает вспотевшую ладонь на трости, но не разворачивается и не уходит. Дело быстрое, и дело важнее.
- Все верно, — Гест выплевывает слова медленно, зеркалит чужой выговор и отчаянно хочет потянуться за сигаретой, так вкусно паршивец курит, пока косится на него. Фоном что-то говорят о деньгах мексиканцы, шумные и суетливые, как Гермес на кокаине, но ему как уши закладывает — надо разбираться и валить, однозначно. Прислать остатки партии курьером и не застревать в этом снова. — У вас нет претензий к товару, у меня к вознаграждению, через неделю-полторы будет весь объем. Есть только один нюанс: все мои передвижения уже отслеживаются. Понятия не имею, вы это делаете или нет, но, если не вы, предлагаю вам разруливать побыстрее.
Разбираться во всех перипетиях Гефесту, по-хорошему, не сдалось, но про Мексику сложно было не слышать даже в их изоляции. Они с командой передвигались достаточно тихо, чтобы не попасться под радар правительства, но все остальное уже было ему не подконтрольно. Точнее, Гест даже цели себе такой не ставил. Обрубки конкурентов Асеньо пытаются наложить лапу на оружие? Это дело Асеньо.
- Думаю, вы отдаете себе отчет в том, что я ремесленник, а не военный? — он намеренно смотрит Аресу в глаза. Гефест любит борьбу, Гефест любит войны, любит свое оружие в чьих-то руках, а не висящим на стенке у коллекционера, но пока все происходящее походит на мышиную возню.[AVA]http://i.imgur.com/fVEwMr5.png[/AVA][SGN]
love is just a
b l o o d s p o r t[/SGN][NIC]Hephaestus[/NIC][STA]glitter & gold[/STA]
Отредактировано Eleven (2017-02-03 22:27:00)
Мексиканцы суетятся, а Асеньо бледнеет и кидает короткий, затравленный взгляд на Марса, как только слышит о том, что кто-то отслеживает передвижения нового поставщика. Лишняя головная боль — искать виноватого. Арес почти не слушает, смотрит под ноги и рассеянно потирает костяшками пальцев висок, забывая про тлеющую сигарету. Распинаться и выдумывать варианты развития событий слишком сложно — он и без того заморачивается практически с каждой новой деталью в этом, мягко говоря, крупном плане. Кивает коротко Матаросу, взглядом увещевая успокоиться. Взгляд этот можно прочесть как «я разберусь»; кого волнует, что единственное решение, с которым Арес соглашается практически сразу у себя в голове — вырезать всех, кро причастен к установленной за Гефестом слежке. Тёмное зверьё, заполняющее душу, удовлетворённо ворчит и рычит. Если Гефест в Мексике, значит — Афродита тоже. Ввязывать их в то, что намечается, совсем не хочется. Более всего не хочется выслушивать нотации, озаглавленные большими неоновыми буквами «какого хера ты опять устроил» — это почти читается в глазах Гефеста; этого не миновать.
— Конечно, мы всё понимаем, мистер Харди, — Асеньо улыбается, улыбка его напоминает оскал маленькой тупой ласки, которая вот-вот стащит у тебя из-под носа курицу, а потом получит дробь в задницу; и дробь эта будет, конечно же, для какого-нибудь волка или медведя, а меленькую тупую ласку разнесёт ошмётками по сухой пыльной земле. — Мой помощник разберётся с вашими… нашими маленькими неприятностями. — Короткая заминка. Матарос оглядывается, вздыхает, Качается в своих туфлях с носка на пятку и обратно. Снова вздыхает, как человек, который мало понимает, как он вообще тут оказался и зачем ему это всё. Оборачивается всем корпусом к Аресу, будто ища в его лице поддержки и ответов на все вопросы о смысле жизни. Арес вопросительно вскидывает брови, делая последнюю затяжку. — Разберёшься? У тебя, вроде, был личный заказ… В таком случае, было приятно снова увидеться, мистер Харди. До встречи, — короткое рукопожатие — всё, что остаётся Гефесту в память об Асеньо.
Мексиканец уходит вместе со своими людьми, дождавшись кивка Марса. В ангаре душно, но наличие тени делает жизнь спокойнее и вроде как легче. Арес молчит, давит носком ботинка окурок сигареты основательно, так, будто это очень важное дело. Оставаться с Гефестом наедине не хочется по разным причинам. Арес знает, что не сможет утаить от любовника ничего. Абсолютно ничего. Создание Комитета Общественной Безопасности, который пока представлял собой лишь подпольную группу террористов — многотысячную группу. Организацию. Причастие к участившимся случаям продажи детей на Гаити. Мелкие междоусобные войны, связанные одной красной ниткой и ведущие к чему-то большему. Арес мог бы рассказать всё. Если бы Гефест попросил. Хорошее в этом только одно — зачастую Гефест и знать не хотел, чем именно занимается Марс, пока находится вне его поля зрения. Это самую малость успокаивало.
Но дурное чувство вины никак не отпускало, сжимало горячей лапой горло. Арес почти чувствовал, как эта лапа заставляет поднять голову, поймать чужой взгляд, оценить новый облик. Улыбнуться, наконец. Подняв руку, он смазанным жестом расстёгивает две верхних пуговицы на рубашке, снова отводит взгляд, смотрит по сторонам. Присутствие Гефеста бьёт по нервам не хуже тихих и редких истерик Афродиты.
— Искал тебя в Бангладеше, но к тому моменту тебя там десять лет как не было, — не то чтобы он действительно настойчиво искал, но отголоски прошлой горечи ещё заставляют кривить губы в подобии усмешки. — Я могу остаться с тобой?
[NIC]Ares[/NIC][AVA]http://i.imgur.com/c4zq12U.gif[/AVA][SGN]you bleed so much everything tastes like blood
to you, the world never tasted of something else[/SGN]
Замечательно в отношениях, растянутых на бесчисленные века, одно — вам необязательно говорить. Вернее, это Гесту необязательно, а иногда даже вредно: кажется, это такой отпечаток изгнания с Олимпа. Он с детства, если это вообще можно назвать детством, ненавидит пустой трёп. С годами все различия стираются, при желании он успел бы окончить гребаный Йель три раза и жениться на дочери королевы английской, но образ неотесанного и грубого детины, которому не хватало зевсова воспитания (ага, как будто миллионам остальных детей его хватало), вполне ему удобен.
Он всегда вооружен этим, своей нелюдимостью, отсутствием близкого контакта, сухим деловым подходом, даже если это оргия с Дионисом длиной в полторы недели. Исключения можно пересчитать по пальцам руки, если считать поврежденный мизинец за целый палец. Гефест не торопится, следует за собственной пространной мыслью, косится на обожженную руку, которую сто лет уже, как можно было бы залечить. Сто лет в буквальном смысле. Но стирать следы своих ошибок Гест ненавидит. Наверченной хуйни уже не исправишь, а подтверждения своего существования он собирает очень бережно. Без них богов уже как бы и нет. Без их человечьей оболочки осталось очень мало мест, где в самом деле можно быть. Нет ни алтарей, ни ненормальных, которые бы повторяли их имя.
Еще один пунктик, по которому они с Аресом не похожи.
"Мистер Харди" наконец разворачивается к единственному оставшемуся человеку, не считая охранников, и просто смотрит. Молча, медленно и со вкусом сравнивает то, что видит, со смазанными воспоминаниями. Ни одной лишней морщинки на лице, непонятно к чему тут всравшийся аккуратненький костюм, несчастная сигарета, которую Арес с подачи нервов, видимо, совокупляет особенно красиво. Он вообще весь такой, продуманный, отточенный до малейшей детали, идеальный, что его военные планы для особо доверчивых лидеров. Отвратительно привлекательный, так положено, потому что говно и расчлененку с фронта кто-то должен преподать как пот, кровь и мужество, иначе кто бы пошел за ним добровольно? И это бесит Гефеста до зубного скрежета.
Когда он приносит заказанный нож, он не оборачивает его в красивую подарочную бумагу и не повязывает бантик на боку.
Когда он до кровавых соплей спорит с Афиной за спинами супругов Кюри, да будет земля им чем там положено желать, он не делает вид, что собирается продать им хоть сколько-нибудь безопасное решение проблем.
Не доводи его Арес до состояния тупой ярости, сейчас Гефест вряд ли задержался бы хотя бы на пять минут. И уж точно они не трахались бы каждые лет тридцать-пятьдесят, чтобы потом снова говорить о кровожадной природе людей, разосраться и разбежаться на годы.
— Со мной? А твои миньоны как же? — Геста очень тянет отпустить какую-нибудь колкость насчет Афродиты и увидеть в ответ удивление. Или радость. Или злость. Арес никого не любит, и дать определение его мании очень сложно, зато угадать вариант развития событий можно безошибочно. В прошлый раз они даже не прошли полный круг: Гефест очень хорошо помнит последний вечер, когда он в очередной раз выволакивал великого бога войны без штанов из своей постели. Теперь он вот, снова в отглаженных брючках, а разницы никакой. Они оба знают прекрасно, как все пойдет дальше. — Я собирался сваливать, как только отдам тебе вещицу. Никаких задержек. Не оставляю Диту одну в последнее время.
Обычно он придерживает эту карту до последнего. В эгоистичном желании видеть, как Арес трется именно к нему, увивается рядом, глядя своими вечно-голубыми, вне зависимости от нового лица, глазами, Гефест молчит, иногда целые годы. Произносит имя жены вслух всегда именно он, иногда уже в сопровождении мата, застукав их в очередной раз.
По лбу Марса скатывается капля пота, которую он смазывает, сыпя искрами. Гефест моргает пару раз, пытаясь отогнать воспоминания и довольно четко видимые дорожки от крови, яркой и густой, смешно окрасившей ноздри, будто Ареса кто-то макнул лицом в краску, подтекающей в ложбинку над верхней губой. Прежде чем вышвырнуть его в тот раз, он заляпал этой чужой кровью бороду и прикрикнул потом на Диту, чтобы та перестала задавать вопросы. Как-то не скатывалось с языка, что нельзя так просто послать Ареса нахуй, не поцеловав напоследок. Вряд ли его нареченная к этому повороту готова.
Гефест моргает и отворачивается, чтобы достать бережно упакованный заказ, и определенно не думает о том, чтобы снова набить Аресу морду. Профилактически. Прежде, чем тот все испортит. И осознает степень своей тупости, когда поглаживает большим пальцем коршуна на рукоятке. Мог бы и догадаться уже по одному этому. Мог бы знать наперед, что здесь его будет ждать вечная заноза, и все равно бы приперся.
Он молчит, когда передает нож Аресу, ухмыляется краем рта. Гефесту совершенно не обязательно говорить больше пары фраз, чтобы видеть по глазам, как ему готовится признание.[AVA]http://i.imgur.com/fVEwMr5.png[/AVA][SGN]
love is just a
b l o o d s p o r t[/SGN][NIC]Hephaestus[/NIC][STA]glitter & gold[/STA]
Арес молчит. Поджимает губы при упоминании Афродиты. Но молчит. В последний раз с ней это было… Неправильно. Не так. Ему есть, что рассказать Гефесту. Много чего. Но не будет — пока не будет. Как не рассказывал о том, какой видел Афину. Светлая, правильная сестра, зарвавшись, заигравшись, на стороне фюрера превратилась в монстра, идеального, увенчанного короной перфекционизма, с манией насаждать правила светлой белой расы. Никто не знает, что только благодаря Аресу она стала такой. Никто не знает, что только после этого, после работы с ним, осознав, что натворила, Афина заперлась в своих лабораториях, уйди вершить войну для будущего и строить планы. Не сказать, чтобы Арес не был собой доволен. О, он был, ещё как.
Но всё это не важно. Не важно, какой была их последняя встреча с Гефестом. Не важно, что Арес делал всё то время порознь. Не важно. Для него — нет. Для Гефеста — может быть. Но Арес всегда с завидным упорством, вторя отцу-громовержцу, задвигал такие проблемы подальше. Именно поэтому их с Гефестом ссоры всегда походили на ссоры двух людей, которые говорят совершенно о разном. Конфликт интересов, да? Даже если с кем-то тебе слишком хорошо в кровати и (иногда) рядом — это не значит, что всё остальное время тоже будет хорошо. Вполне вероятно, что очень даже наоборот.
Арес ловит за хвост скользкое чувство страха, которое пряталось за обидой. Ему страшно, что когда-нибудь Гефест перестанет нянчиться с его зависимостью, с его манией, с его желанием оттянуть внимание на себя, заставить смотреть, заставить видеть, слушать и слышать, быть рядом. Что когда-нибудь Гефест просто устанет, махнёт рукой, уйдёт. Вполне возможно в будущем, потом, Арес найдёт замену. Вернётся к светлоокой разрушительнице и создательнице Эос, под её ласковую ладонь, пересчитывать по пальцам снова и снова количество её смертных любовников. Но сейчас...
— Она знает, — словно птица, он чуть дёргает головой в бок, клонит её к плечу. Разглядывает клинок, водит большим пальцем по искусной вырезке в металле. Красиво. Как всегда. Идеально. Никто бы не справился лучше. — Я рассказал ей. Шестьдесят лет назад. Она нашла меня в Лондоне. Мы были вместе… не долго.
Этого “не долго” хватило на появление нового, смешного бога. Маленького. Аресу нравилось его воспитывать и натаскивать, как собаку. Малыш подружился с Фобосом. Это было смешно — маленькая новая семья. Теперь все они такие деятели.
— Она сказала, что это ничего не меняет, но я не поверил. Может быть зря. Может быть — правда ничего не меняет.
Их разговоры всегда были началом конца. Надо было начинать с чего-то другого. Всегда надо начинать с другого. Не с разговоров. Не со скандалов. Но так сложно удержаться. Похоже на детскую обиду. Это нормально — чувствовать себя рядом с Гефестом как влюблённый обиженный ребёнок? Арес вздыхает, закрывает глаза ненадолго, ведёт пальцами по волосам в привычном, почти незаметном для себя жесте, чуть резковато и нервно. Рукоятка клинка, удобно лёгшая в ладонь, быстро нагревается, слишком быстро, слишком горячо. Гефест знал, для кого делает эту вещь? Подозревал, должно быть. Просто так не стал бы стараться. Не стал бы.
— Никогда ведь не будет иначе? Всегда всё заканчивается одинаково, да? То, что я люблю… что ты нужен мне — это ничего не изменит. Но тебе, пожалуй, ещё долго придётся с этим мириться, — он улыбается. Гефест, передав подарок, не отходит, не делает шаг назад. Арес просто протягивает руку вперёд, дотрагиваясь до сгиба шеи, большим пальцем следит за линией челюсти. Это никогда ничего не меняет. Особенно если представлять, что ещё утром Гефест лежал в одной кровати с Афродитой. Впрочем, это никогда не было проблемой. Для Ареса точно.
[AVA]http://i.imgur.com/ovMlbHq.gif[/AVA][NIC]Ares[/NIC][STA]easy come, easy go[/STA][SGN]Смерть придет, у нее
будут твои глаза.[/SGN]
Отредактировано Gabriel Reyes (2017-10-29 22:20:43)
Вы здесь » BIFROST » beyond the standard model » it’ll break your heart
